Империи в мировой истории. Власть и политика различий - Джейн Бербанк

Но когда политическая мобилизация выходила за определенные (не совсем четкие) рамки, что наиболее известно по так называемой чрезвычайной ситуации Мау-Мау в Кении, начавшейся в 1952 году, колониальное правительство отвечало массовыми задержаниями и заключением в тюремные лагеря, допросами под пытками, смертной казнью при минимальном судебном надзоре и принудительными переселениями целых деревень. К тому времени Британия признала, что Золотое побережье находится под внутренним управлением избранных африканских политиков и что оно находится на пути к независимости, которую оно получило в 1957 году. Официальные лица в Лондоне, как и их коллеги в Париже, к 1957 году проводили анализ затрат и выгод колониальных территорий и пришли к выводу, что, хотя большинство колониального населения не было "готово" к независимости, развитие дружественных постколониальных отношений с африканскими лидерами обойдется дешевле, чем попытка удержать колонии.

Рисунок 13.1

Два лица деколонизации.

Алжирцы ждут, чтобы проголосовать на референдуме 1958 года по новой конституции Французской Республики. Даже во время войны между французской армией и Фронтом национального освобождения Алжира французские чиновники надеялись, что расширение участия алжирцев во французских институтах - в том числе избрание представителей в законодательный орган в Париже - примирит их с тем, что они останутся гражданами Франции. Лумис Дин для Time Life, GettyImages.

Жители Кении вытесняются из своих домов британской полицией и военными (1954 г.) во время подавления восстания "Мау-Мау", начавшегося в 1952 году. Любой представитель этнической группы кикуйю, из которой происходило ядро повстанческого движения, подозревался в причастности к нему и подлежал аресту, расследованию и интернированию. Джордж Роджер для Time Life, Getty Images.

Когда Кваме Нкрума привел Золотое побережье, названное Ганой, к пионерской независимости, он призвал к созданию Соединенных Штатов Африки. Но Африка не пошла по пути тринадцати североамериканских колоний, получивших независимость в 1783 году. К середине 1950-х годов старые формы панафриканизма, в которых утверждение единства Африки и ее диаспоры не находило воплощения в политических институтах, увяли, поскольку активисты сосредоточились на осязаемых структурах и вознаграждениях, которые давала медленная передача власти отдельным территориям. Первое поколение африканских лидеров оказалось настолько привязанным к политическому аппарату и возможностям патронажа в территориализованных государствах, что они смогли договориться лишь о бессильных формах межгосударственного сотрудничества.

Тенденции к созданию национальных государств даже в бывшей Британской империи смягчались стремлением сохранить некую всеобъемлющую структуру. После Второй мировой войны в Великобритании широко признали решающую роль колоний и доминионов в спасении империи. В то время как доминионы пытались более точно определить свое национальное гражданство, Великобритания в 1948 году создала своего рода гражданство империи, производное от основного гражданства в каждом доминионе, с включением в него колониальных подданных. Согласно этому законодательству, жители как колоний, так и доминионов имели право въезжать и жить на британских островах, сравнимое с правом граждан Французского союза въезжать в европейскую Францию.

Хотя прибытие небелых людей из колоний вызывало беспокойство как во Франции, так и в Великобритании, на какое-то время логика империи взяла верх над расовой логикой. Право на въезд бывших колониальных граждан в Великобританию и Францию сохранялось в течение нескольких лет после обретения колониями независимости. Но по мере того как колонии превращались в независимые государства, а возможности преобразования империи в федерацию сходили на нет, Франция и Британия все прочнее закреплялись в Европе. Со временем они провели более четкую национальную линию вокруг своего основного населения, несмотря на то что миграция из бывших колоний делала их жителей более смешанными. Имперские граждане превращались в "иммигрантов", и к 1970-м годам такие иммигранты находили все больше препятствий для въезда во Францию и Британию, поскольку обе страны перешли к исключающей концепции политического тела.

В Северной Африке и на Ближнем Востоке ситуация была не совсем колониальной, и траектория выхода из империи была не такой, как в Африке южнее Сахары. Завершение империи в Алжире, считавшемся неотъемлемой частью Франции, было особенно кровавым. Хорошо обеспеченные поселенцы и их союзники во французских военных и деловых кругах не позволили Франции ни спокойно подсчитать затраты и выгоды и найти пути отказа от империи, как в Западной Африке, ни выполнить обещания о полной интеграции всех алжирских граждан в состав Франции. Алжирские активисты, и без того отчужденные от французского государства, были разделены по поводу конкурирующих стратегий: классовая борьба, исламистский активизм вместе с другими мусульманами Северной Африки, национальное самоуправление в рамках своего рода французской федерации или полная национальная независимость. В начале 1950-х годов Фронт национального освобождения (ФНО) объединился вокруг цели независимости, но острые разногласия внутри движения сохранялись.

Вооруженная борьба НФО и контртеррор государства вызвали конфликт по обе стороны Средиземного моря, который угрожал основам республиканской Франции. Шарлю де Голлю пришлось использовать свой статус героя войны, чтобы сохранить работоспособность правительства в 1958 году. Применяя террор и пытки, французские военные выиграли главные сражения войны, оттеснив НФО к границам Алжира. Но это были пирровы победы, не приведшие ни к созданию жизнеспособного общества, ни к политически устойчивой позиции французского государства в мире, где большинство колоний, включая французские, уже стали независимыми. Хотя националистические и левые круги сохраняют миф о НФО как об образцовом антиколониальном движении, своим успехом в 1962 году он во многом был обязан тому, что другие проложили к нему путь - часто ненасильственными методами. А преодоление колониального гнета не было чем-то объединяющим: в НФО было так много различных представлений об освобожденном обществе и так много конкурирующих фракций, что гражданская война разразилась через несколько недель после того, как французы согласились признать независимость Алжира.

Французские лидеры, настаивавшие на том, что Алжир не был колонией, теперь реконструировали произошедшее как "деколонизацию" - отказ Франции от господства над другими. Быстрое бегство почти всего поселенческого населения Алжира, которого не ожидали французские лидеры , показало, что для этого элемента колониального общества бинарное представление о колониальных различиях стало самоисполняющимся пророчеством.

Если фикция интеграции Алжира в состав Франции определяла одну извилистую траекторию выхода из империи, то Египет, номинально независимый с 1922 года, следовал другой. Во время войны Великобритания вплотную подошла к реколонизации Египта. После этого, в 1952 году, слабое монархическое правительство, сотрудничавшее с Британией, пало в результате государственного переворота, совершенного молодыми армейскими офицерами, и во главе страны встал Гамаль Абдель Насер. Своей решительной антиимперской позицией Насер поразил воображение многих молодых людей на колониальных и бывших колониальных территориях по всему миру. В